И хотя я описал здесь, как все бывает, и как все слагается и образуется, и как восходит Божество; однако ты не должен думать, будто здесь существует какое-нибудь успокоение или угасание и будто потом все восходит таким образом.
О нет; но я принужден писать частично ради неразумения читателя, чтобы он мог что-нибудь постичь и войти в смысл.
И ты не должен также думать, будто я поднимался в небо и видел все таковое своими собственными глазами. О нет; слушай, ты, полуумерший ангел: я, как ты, и в моем внешнем существе не обладаю большим светом, нежели ты, притом я такой же грешный и смертный человек, как ты, и должен каждый день и час драться и биться с диаволом, постоянно нападающим на меня в моей поврежденной природе, в яростном качестве, которое в моей плоти, как и у всех людей: то я одерживаю над ним верх, то весьма вскоре — он. Однако он еще не одолел меня, хотя и часто побеждает; но наша жизнь есть как бы постоянная война с диаволом. [«Брань эта ведется из-за высокославного рыцарского веночка, пока не будет умерщвлен поврежденный Адамов человек, в котором диавол имеет доступ к человеку. О чем софист ничего знать не хочет, ибо он рождается не от Бога, но от плоти и крови; рождение же стоит открыто пред ним, но он не хочет войти, диавол удерживает его: Бог никого не ослепляет».] Когда он побивает меня, я принужден отступить назад; но Божественная сила помогает мне подняться на ноги, тогда и он получает свой удар и нередко проигрывает сражение.
Но когда бывает он побежден, то небесные врата отверзаются в моем духе: тогда дух видит Божественное и небесное существо; не вне тела, но в роднике сердца восходит молния в чувствительность мозга, где дух созерцает.
Ибо человек создан из всех сил Божиих, из семи духов Божиих, подобно тому, как и ангелы: но так как он поврежден ныне, то Божественное рождение не кипит в нем во всякое время, а также и не во всех. А хотя бы оно и кипело в нем, однако высокий свет не светит тотчас же во всех, а если и светит, то все же бывает недоступен поврежденной природе. Ибо Святой Дух не дает схватить и удержать себя в грешной плоти; но он восходит, как молния, подобно огню из камня, когда по нему ударят.
Но когда молния бывает пленена в роднике сердца, то она восходит в семи неточных духах в мозг, как утренняя заря: и в ней-то цель и познание. Ибо в этом свете один видит другого, и обоняет другого, и испытывает вкус другого, и слышит другого, и как если бы все Божество восходило в нем.
Дух видит здесь до глубины Божества, ибо в Боге близкое и далекое суть одно; и тот же самый Бог, о котором я пишу в этой книге, равно пребывает в своей троичности в теле святых душ, как и на небе. От Него беру я свое познание и не от чего другого; и я не хочу также и знать ничего иного, кроме этого Бога, и Он создает также уверенность моего духа, так что я постоянно верю в это и уповаю на Него.
И хотя бы ангел с неба сказал мне это, я все же не мог бы этому поверить и тем менее постичь, ибо я всегда сомневался бы, действительно ли все так: но теперь солнце само восходит в моем духе, поэтому я уверен в том и вижу сам пришествие и рождение святых ангелов и всех вещей на небе и в мире сем. Ибо святая душа — единый дух с Богом; хотя она и тварь, но все же подобна ангелам; и даже душа человека видит гораздо глубже, нежели ангелы: ангелы видят только небесную славу, душа же видит и небесную, и адскую, ибо она живет между ними обеими.
Потому принуждена она претерпевать мучения и каждый день и час бороться с диаволом, то есть с адским качеством, и живет в великой опасности в сем мире: потому и жизнь сия справедливо зовется долиною плача, полною скорби, постоянного убийства, войны, борьбы и раздора.
Но холодное и полумертвое тело не всегда понимает это борение души: оно не знает, что с ним происходит, но бывает печально и скорбно, и переходит из одного помещения, даже из одного места в другое, и ищет воздержания или покоя. И когда оно туда приходит, то не находит ничего, и тогда набегает сомнение и вместе с ним неверие, и часто кажется ему, будто оно отвергнуто Богом, но оно не понимает борения духа, как он то одерживает верх, то бывает повергнут: а какая жестокая тут бывает война и борьба между адским и небесным качествами (какой огонь диаволы раздувают, а святые ангелы гасят), я предоставляю размыслить о том каждой святой душе.
Ты должен знать, что я пишу здесь не повесть, которая была мне рассказана другими; но я должен постоянно пребывать в этой брани и выдерживать в ней великие бои, в которых мне нередко подбивают ноги, как и всем людям.
Но ради жестокой брани и борьбы и ради ревности, с которой мы воюем, даны мне были это откровение и сильное побуждение к нему, чтобы я изложил его на бумаге.
Но что из этого или за этим могло бы всецело последовать, я в полноте не знаю, только что некоторые грядущие войны были мне в глубине показаны.
Ибо когда молния восходит в средоточии, то дух видит насквозь; но он не может хорошо воспринять, ибо с ним бывает как во время грозы, когда разверзается молния огня и вскоре опять исчезает.
Так происходит и в душе: когда она пробьется в своем бою, то созерцает Божество как некую молнию; но греховный источник вскоре опять закрывает ее: ибо ветхий Адам принадлежит к земле, а не к Божеству с сею плотью.
Не в похвалу себе пишу я это, но чтобы читатель знал, в чем состоит мое знание, и не искал во мне иного человека, который не я; но я таков, как и все люди, борющиеся во Христе Иисусе, царе нашем, ради венца вечной радости и живущие в надежде совершенства, начало которого будет в день воскресения; а день этот уже близок ныне, как это можно ясно увидеть в молнии в окружности восхождения, где природа являет себя, как если бы наступал уже день.
Потому смотри, чтобы не был ты застигнут спящим в грехах своих: поистине мудрые заметят, но безбожные останутся в грехах своих. Они говорят: что приключилось безумцу? Когда это ему приснилось? Это оттого, что они заснули в плотских похотях; ну что же, посмотри, какой это будет сон!
Я также хотел бы почивать в моей кротости, если бы не был вынужден выполнять это дело; но Бог, создавший мир, слишком силен для меня: я — дело рук Его, Он может водворить меня куда захочет.
И хотя бы мне пришлось быть позорищем для мира и диавола, все же надежда моя в Боге на будущую жизнь: на Него возложу я упование мое и не буду противиться духу. Аминь.
ГЛАВА XII
О рождении и пришествии святых ангелов, а равно и об их правлении, строе и небесной радостной жизни
[«Слово Господа обретет источных духов своим FIAТ (да будет) в воле, это есть сотворение ангелов»]
Теперь спрашивается: но что же есть собственно ангел? Смотри: когда Бог сотворил ангелов, Он сотворил их из седьмого неточного духа, который есть природа, или святое небо.
Слово сотворил ты должен разуметь как если бы было сказано стягивать воедино или собирать воедино, подобно тому, как собрана воедино земля; так когда подвиглось всецелое Божество, то терпкое качество стянуло воедино салиттер природы и иссушило его; и тогда появились ангелы: каково было качество в своем движении в каждом месте, таков стал и ангел.
Заметь глубину: есть семь духов Божиих, и они все семь подвиглись, и свет внутри них также подвигся, и дух, который исходит из семи духов Божиих, также подвигся.
И вот Творец пожелал по троичности своей сотворить и три воинства, недалеко друг от друга, но одно при другом, как единый круг. Теперь заметь: каковы были духи в своем движении или восхождении, такими стали и твари: посреди каждого воинства сплотилось воедино и сердце каждого воинства, а из него стал ангельский царь, или великий князь.
Подобно тому, как Сын Божий рождается посреди семи духов Божиих и есть жизнь и сердце семи духов Божиих, так сотворен был посреди его области и ангельский царь из природы или природного неба, из силы всех семи неточных духов: и он стал сердцем в воинстве, и заключал в себе качество, могущество или крепость целого воинства, и был прекраснейшим среди них.
Подобно тому, как Сын Божий есть сердце, и жизнь, и крепость всех семи духов Божиих, так и царь ангелов в своем воинстве.
И подобно тому, как в Божественной силе есть семь главных качеств, откуда рождается сердце Божие, так сотворены были в каждом воинстве по каждому главному качеству и несколько могущественных князей ангельских, числа которых я точно не знаю; и они суть при царе предводители прочих ангелов.
Ты должен здесь знать, что ангелы не все одного качества, а также и в силе, и в могуществе они не все равны между собою: хотя каждый ангел имеет в себе силу всех семи неточных духов, но в каждом одно какое-нибудь качество бывает сильнейшим; по этому качеству он и прославляется. Ибо каков был в каждом месте салиттер ко времени творения, таким стал и ангел, и по тому качеству, которое в нем сильнее других, получает ангел и свое наименование и славу.
Подобно тому, как полевые цветы получают свою окраску каждый от своего качества, а также и имя носят по своему качеству, так и святые ангелы: в иных сильнее всего терпкое качество и они бывают светло-коричневатые и ближе всего к холоду.
И когда свет Сына Божия озаряет их, то они бывают совсем светлы в своем качестве, подобно коричневой молнии. В иных бывают сильнее качества воды, и они прозрачны, подобно святому небу; и когда свет озаряет их, то они имеют вид как бы кристального моря.
В иных сильнее всего горькое качество, и они подобны драгоценному зеленому камню, который видом как молния; и когда свет озаряет их, то они кажутся как бы красно-зеленоватыми, как если бы в них сиял карбункул или как если бы жизнь брала здесь свое начало.
Иные имеют качества зноя, и они всех светлее, желтоватые или красноватые, и когда на них сияет свет, то это имеет вид как бы молнии Сына Божия. В иных сильнее всего качество любви, и они суть зрелище небесного царства радости и совсем светлы, и когда свет сияет на них, то имеют вид как бы светло-голубых — приятное зрелище.
В иных сильнее всего качество звука; они также светлы, и когда на них сияет свет, то имеют вид как бы восходящей молнии или как если бы нечто хотело там вознестись.
Иные имеют качества всей природы, как бы общее смешение всего; когда на них сияет свет, то это имеет вид как бы святого неба, составленного из всех духов Божиих.
Но царь есть сердце всех качеств и имеет область свою посреди, как кипящий родник: подобно тому, как солнце стоит посреди планет и есть царь звезд и сердце природы в сем мире, таково и величие херувима, или царя ангелов.
И подобно тому, как прочие шесть планет суть военачальники при солнце и отдают солнцу волю свою, чтобы оно могло править и действовать в них, так и все ангелы отдают царю волю свою, а князья ангельские участвуют в совете царя.
Но ты должен знать, что все они имеют единую любовную волю между собою, никто не завидует облику и красоте другого: ибо как бывает в духах Божиих, так и между ними. И также все они равно причастны Божественной радости и все равно вкушают небесных яств: в этом нет различия. Только в цветах и в крепости силы бывает различие, в совершенстве же — никакого, ибо каждый имеет силу всех духов Божиих в себе: поэтому, когда свет Сына Божия сияет на них, то качество каждого ангела являет себя своим цветом.
Я перечислил лишь некоторые из обликов и цветов, однако их гораздо больше, но ради краткости я не буду их описывать. Ибо подобно тому, как Божество являет себя в своем восхождении в бесконечном разнообразии, так неисследимо и многообразие цветов и обликов между ангелами. Я не умею указать тебе в сем мире настоящего сравнения, разве только цветущую почву в мае, но это мертвый и земной прообраз.
Об ангельской радости
Теперь спрашивается: что же делают ангелы Божий на небе или для чего и для какой цели Бог сотворил их? Заметьте себе это, скупцы, вы, которые стремитесь в мире сем к горделивой пышности, почестям, славе, власти, деньгам и имениям, и выжимаете у бедняка пот и кровь его, и расточаете в роскоши труд его, и мните, что вы лучше, нежели простой мирянин, заметьте себе, на что сотворил вас Бог.
Вопрос: зачем сотворил Бог князей ангельских, а не всех ангелов равными? Вот смотри: Бог есть Бог строя, и как все происходит, движется и есть в его правлении в Нем самом, то есть в его рождении, таков и чин ангелов.
Подобно тому, как в Нем семь главных качеств, которыми движется все Божественное существо, и Он являет себя в этих семи качествах бесконечно, и, однако, эти семь качеств имеют в бесконечности первенство, благодаря чему Божественное рождение пребывает вечно в своем неизменном строе; и подобно тому, как посреди семи духов Божиих рождается сердце жизни, откуда восходит Божественная радость — таков чин и ангелов.
Князья ангельские сотворены по духам Божиим, а херувим — по сердцу Божию: и каково действие Божественного существа, таково же и ангела; и когда какое-нибудь качество восходит в Божественном существе и проявляется особо в своем действии, как-то: в восхождении звука, или в Божественной деятельности борения или сражения, то тот ангельский князь, который всего сильнее привержен к этому качеству, вступает также со своими легионами в лик свой пением, звучанием, пляскою, радованием и ликованием.
Это есть небесная музыка: ибо здесь каждый поет по голосу своего качества, и князь предводительствует ликом, как начальник хора учениками своими, и царь радуется и ликует с ангелами своими в честь великого Бога и в умножение небесной радости: и это есть как бы святая игра в сердце Божием, и на то они и сотворены, на радость и честь Божию.
И вот когда восходит небесная музыка ангелов, то в небесной славе, в Божественном салиттере, возникают всевозможные произрастания, всевозможные образы и цвета: ибо Божество проявляет себя бесконечно и в неисследимом многообразии родов, цветов, форм и радостей.
И какой неточный дух в Божестве каждый раз проявляет себя особо своим восхождением и любовной борьбою, как если бы он получал первенство, тот ангельский князь и начинает немедленно с приверженными ему ангелами свою небесную музыку, по качеству своему, пением, звучанием, игрою на свирели и всяким небесным искусством, какое восходит в духах Божиих.
Но когда посреди восходит средоточие, то есть когда рождение Сына Божия проявляет себя особо, как торжество, то возносится музыка или радость всех трех царских правлений всего ангельского творения.
И какая бывает здесь радость, я предоставляю размыслить каждой душе: я не могу объять этого в моей поврежденной природе и тем более описать. Что же до этого пения, то я отсылаю читателя к оной жизни: там он сам будет участвовать в лике и тогда лишь даст веру этому духу; чего он здесь не понимает, то будет там иметь в созерцании.
Ты должен знать, что это не с ветра сочинено, но когда молния восходит в средоточии, то видит и познает это дух; поэтому остерегись и не забавляйся здесь насмешками, а то окажешься ругателем пред Богом и может произойти с тобою как с царем Люцифером.
Теперь спрашивается: что же делают ангелы, когда они не поют? Вот смотри: что делает Божество, то делают также и они, когда духи Божий любовно в самих себе порождают друг друга и восходят друг в друге, в сладостном обнимании, и лобзании, и вкушении друг от друга, в каковом вкушении и обонянии возникает жизнь и вечная услада, о чем ты подробно можешь прочесть выше, — то также и ангелы дружески, блаженно и сладостно прохаживаются друг с другом в небесных областях, и созерцают дивный и отрадный образ неба, и вкушают от благодатных плодов жизни.
Теперь ты спросишь: что же говорят они между собою? Ты, кичливый, надменный и гордый человек, скоро мир станет тесен для тебя, и ты думаешь, что нет никого, кто был бы тебе равен! Одумайся теперь, ангельский ли ты носишь на себе образ или диавольский.
С кем же я сравню теперь ангелов? По справедливости сравню их с малыми детьми, когда в мае, в пору цветения роз, они выходят вместе гулять среди прекрасных цветочков, и срывают их, и плетут себе из них красивые веночки, и несут их в руках, и радуются, и говорят без умолку о разных видах прекрасных цветов, и берут друг друга за руки, уходя гулять среди прекрасных цветочков, а когда приходят домой, то показывают их своим родителям и радуются; и родители тогда тоже утешаются о детях своих и радуются вместе с ними.
Так делают и святые ангелы на небе: они берут друг друга за руки, и гуляют в прекрасных небесных цветущих лугах, и говорят о приятных и прекрасных произрастаниях небесной славы, и вкушают от благодатных плодов Божиих, и играют прекрасными небесными цветочками, и сплетают себе красивые веночки, и радуются в прекрасных цветущих лугах Божиих.
И нет там ничего, кроме сердечного ласкания и кроткой любви, и дружеской беседы, и блаженного общения, и каждый находит веселие свое в другом и почитает другого. Они не знают ни о какой злобе, или хитрости, или обмане; но Божественные плоды и небесная отрада — все у них сообща, и один может пользоваться ими, как и другой; там нет ни зависти, ни вражды, но сердца их связаны любовно.
И подобно тому, как родители в детях, так и Божество полагает свое высшее благоволение в том, что его любезные дети так дружески и любовно живут между собою на небе: ибо и Божество играет в себе самом подобным же образом, один неточный дух в другом.
Поэтому и ангелы не могут ничего делать иначе, нежели делает их Отец; о том засвидетельствовал и наш ангельский царь Иисус Христос, когда был у нас на земле, сказав, как написано в Евангелии: «Истинно, истинно говорю вам: Сын ничего не может творить сам от себя, если не увидит Отца творящего: ибо что творит Он, то и Сын творит также» (Иоанн. 5, 19). И далее: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Матф. 18, 3).
Он разумеет под этим, что сердца наши должны быть связаны любовью, как у святых ангелов Божиих, и что мы должны поступать друг с другом дружески и любовно, и любить друг друга, и предварять в почтении, как ангелы Божий.
А не должны обманывать, и лгать друг на друга, и вырывать кусок изо рта от великой жадности; а также гордиться, и величаться один над другим, и презирать того, кто не умеет коварно, диавольски хитрить.
О нет, так не поступают ангелы на небе; но они любят друг друга, и никто не мнит себя прекраснее другого, но каждый находит радость свою в другом и радуется прекрасному облику и приятности другого; отчего восходит их взаимная любовь, так что они берутся за руки и дружески целуют друг друга.
Заметь глубину: подобно тому, как когда молния жизни взойдет посреди Божественной силы и все духи Божий получат жизнь свою и весьма обрадуются и возникнет между ними любовное и святое обнимание, целование, вкушение, осязание, слышание, видение и обоняние, так и у ангелов: когда один видит, слышит и осязает другого, то восходит в сердце его молния жизни и один дух обнимает другого, как в Божестве.
Заметь здесь глубину и высшую тайну ангелов Божиих. Если ты теперь хочешь узнать, откуда происходит их любовь, и смирение, и дружба, восходящая в сердце их, то заметь себе следующее:
Каждый ангел создан таким же, как и все Божество, и есть как бы малый Бог: ибо когда Бог творил ангелов, то творил их из самого себя; но Бог в одном месте таков же, как и в другом. Он повсюду Отец, Сын и Дух Святой.
Этими тремя именами и силою их держится небо, и мир сей, и все, о чем бы ни помыслило сердце твое; и если бы ты описал такой малый круг, что едва мог бы взглянуть внутрь его или даже едва различить его, в нем была бы, однако, заключена вся Божественная сила, и Сын Божий рождался бы в нем, и Дух Святой исходил бы в нем от Отца и Сына; если не в любви, то в гневе, как написано: со святыми ты свят, и с развращенными ты развращен (Пс. 17, 26-27), с теми, что сами возбуждают над собою гнев Божий; и он бывает тогда во всех духах Божиих на том месте, где был возбужден; и в свой черед, где возбуждается любовь, там она и пребывает в полном рождении всего Божества того места.
И нет в том никакого различия между ангелами, и сотворены они все из Божественного салиттера небесной природы; единственное различие между ними то, что, когда Бог создавал их, все качества в этом великом движении были в состоянии наивысшего рождения или восхождения. Отсюда произошло то, что ангелы бывают различных качеств и обладают различною окраскою и красотою, и, однако, все это из Бога.
Но каждый ангел имеет в себе и все качества Божий, только одно из них бывает в нем сильнее прочих; по этому качеству он получает свое имя, в этом качестве и прославляется.
Подобно тому, как качества в Боге непрестанно рождают друг друга, и вместе восходят, и сердечно любят, и непрестанно получают свою жизнь друг от друга; и подобно тому, как молния восходит в зное, в сладкой воде, откуда берет начало жизнь и радость, — так бывает и в ангеле, и внутреннее рождение его происходит не иначе как внешнее вне его в Боге.
Как Сын Божий рождается вне ангелов, в срединном роднике, в зное, в сладкой воде, из всех семи духов Божиих, и освещает в свою очередь все семь неточных духов ангела.
И подобно тому, как Дух Святой исходит от Отца и Сына, и слагает, и образует, и любит все, так исходит Дух Святой и в ангеле в его собратий, и любит их, и радуется вместе с ними.
Ибо нет никакого различия между духами Божиими и ангелами, как только то, что ангелы суть твари и телесное существо их имеет начало; но сила их, из которой они сотворены, есть сам Бог, и она от вечности и пребывает в вечность. Поэтому скорость их так же велика, как скорость человеческих мыслей: куда они захотят, там тотчас и обретаются; к тому же они могут быть большими или малыми, как захотят.
И это есть истинное существо Божие в небе, даже само небо. Если бы открылись глаза твои, то ты ясно увидел бы это здесь, на земле, на том месте, где ты стоишь. Ибо если Бог может дать увидеть это духу человеческому, который еще в теле, и если Он может открыться ему в плоти, то Он может сделать это и вне плоти, если захочет.
О греховная обитель мира сего, как окружена ты отовсюду адом и смертью! Проснись, близок час твоего возрождения, наступает день, показывается заря. О безумный и мертвый мир, каких ты еще просишь знамений? Все тело твое уже окоченело, а ты все еще не хочешь пробудиться ото сна твоего! Вот, дается тебе великое знамение; но ты спишь и не видишь его: поэтому даст тебе Господь иное знамение в ревности своей, которую ты возбудил грехами твоими.
О всем небесном блаженстве всех трех царств ангельских
Здесь указует дух, что место, где каждый ангел был сотворен, это то самое место, или locus, в небесной природе, в котором и из которого он стал тварью, и есть собственное его местопребывание, которым он обладает по природному праву, пока остается в любви Божией. Ибо это есть locus, которым он обладал от вечности, прежде нежели стал тварью; и тот же салиттер находился на этом месте, из которого он произошел: потому это местопребывание остается в его обладании по природному праву, пока он ходит в любви Божией.
Но ты не должен думать, что Бог связан этим, так что не мог бы прогнать его оттуда, если бы он стал ходить иначе, нежели как Бог впервые сотворил его. Ибо, пока он остается в послушании и в любви, до тех пор это место принадлежит ему по природному праву, но когда он восстает и зажигает это место огнем гнева, то он зажигает огнем дом Отца своего, и становится враждою тому месту, из которого он создан, и делает два из того, что до восстания его было едино.
Когда же это случается, то он сохраняет за собой свое право; если же тварь, имеющая начало, хочет противиться тому первому, что было прежде твари и не имеет начала, и хочет погубить то место, которое не она создала и в котором она была сотворена в любви, и хочет любовь эту превратить в огонь гнева, то любовь по справедливости извергает огонь гнева вместе с тварью.
Отсюда происходят права и в сем мире: ибо когда сын противится отцу и ударяет отца, он утрачивает свое отцовское наследство и отец может выгнать его из дому; но пока он повинуется отцу, тот не имеет власти лишить его наследства.
Это мирское право берет начало свое от неба, как и многие другие мирские права, записанные в книгах Моисея, берут все свое начало и происхождение из Божественной природы на небе, что я намерен ясно доказать в своем месте на истинном основании в Божестве.
Теперь кто-нибудь спросит: но тогда ангел так привязан к месту, в котором он сотворен, что не может сдвинуться с него? Нет; но так же, как духи Божий не терпят стеснения в своем восхождении, когда они не могут двигаться между собою, так и ангелы не бывают всецело привязаны к своему месту.
Ибо подобно тому, как духи Божий непрестанно восходят друг в друге, и рождение их бывает для них любовной игрою, и, однако, каждый дух сохраняет свое природное местопребывание, или свой locus, в рождении Божием, и никогда не случается, чтобы зной превратился в холод или холод в зной, все сохраняют свой природный locus и восходят друг в друге, откуда жизнь берет свое начало.
Так и святые ангелы движутся или странствуют между собою во всех трех царствах, отчего каждый получает от другого, то есть от прекрасного облика, от приветливости и доблести другого, свою высшую радость, и, однако, каждый сохраняет свое природное местопребывание, или locus, где он стал тварью, в свою собственность.
Подобно тому, как в сем мире, когда приходит к кому-нибудь в дом из чужой страны кровный друг или любимый человек, по котором он имел сердечное желание, то бывает радость, и дружеская встреча, и приветствие, и любовная беседа, и хозяин предлагает гостю самое лучшее; хотя это лишь холодная вода по сравнению с небесным.
Так поступают и ангелы друг с другом: когда воинство одного царства приходит к другому или воинство одного княжеского качества к воинству другого, то бывает только любовный прием, весьма блаженная беседа, дружеская почтительность, весьма блаженное любовное прогуливание, скромное и смиренное обхождение, дружеское целование и вождение гостей и начинаются радостные хороводы.
Так же как малые дети, когда пойдут в мае в цветущие поля, и их там иногда соберется много, и они дружески беседуют между собою, и срывают множество различных цветочков; и, нарвавши, несут их в руках, и затевают веселые хороводы, и потом от радости сердца своего поют и веселятся, так делают и ангелы на небе, когда соберутся вместе из разных воинств.
Ибо поврежденная природа с величайшим прилежанием трудится в мире сем, чтобы иметь возможность произвести небесные формы; и малые дети нередко должны были бы быть учителями родителей своих, если бы родители могли понять это; однако, к сожалению, в наши дни повреждены и малые, и старые; ибо старинная пословица гласит: как певали старые, так научились и малые.
Этим высоким смирением ангелов дух увещает детей мира сего оглянуться на себя: имеют ли они такую же любовь друг к другу? Есть ли и у них такое же смирение? И как полагают они о себе: какие они ангелы и похожи ли на тех? Ибо они содержат в себе третье ангельское царство.
Вот дух хочет поставить тебе здесь немного на вид твою любовь, и твое смирение, и твою приветливость, прекрасная невеста ангельская; оглянись на наряд твой, сколь великую радость найдет твой жених в тебе, милый ангел, пляшущий повседневно с диаволом.
Во-первых, когда ныне бывает кто-нибудь повышен и получает какой-нибудь, хотя бы малый, чин, то уже тот, кто не имеет того же чина, не бывает достоин его: он смотрит на простеца лишь как на подножие ног своих и вскоре начинает заботиться о том, как бы с помощью коварства завладеть имуществом простеца; а не удается коварством, так он достигает того же насилием, только бы удовлетворить свое высокомерие.
Придет к нему простой человек, не могущий хорошенько оградить себя, он тотчас разделается с ним как с собакою; имеет ли кто-то дело до него, прав остается тот, кто покажется ему знатнее. Угадай же, друг, каков ты, ангельский князь? В следующей главе, где описано падение диавола, ты найдешь свое зеркало, поглядись тогда в него.
Во-вторых, когда ныне кто-нибудь больше успел в мирской науке или побольше учился, нежели простец, то уже никакой простец не может с ним равняться, и не умеет с ним говорить по-ученому, и не умеет так гордо ступать, как он. Словом, простецу приходится быть его посмешищем, меж тем как сам он — безумный ангел и в любви своей мертвый человек. Этот род людей также найдет свое зеркало в следующей главе.
В-третьих, когда ныне бывает кто-нибудь богаче другого, то бедняк становится его посмешищем; и если он может обрядиться в лучшую одежду, нежели его ближний, то бедняк уже не бывает достоин его и всецело оправдывается ныне на деле старая песня: Богач бедняка притесняет И пот из него выжимает, Только б звенело в мошне. Таковые ангелы приглашаются также в следующей главе явиться пред свое зеркало.
В-четвертых, всеобщая диавольская гордость и возношение одного над другим, презрение, оболгание, обман, лихоимство, скупость, зависть, ненависть — все это горит ныне в мире адским огнем. Увы, и навеки! О мир, где смирение твое? Где ангельская любовь твоя? Где дружелюбие твое? Когда уста говорят ныне: благослови тебя Бог — сердце мыслит: смотри берегись!
О прекрасное ангельское царство, как ты было украшено, как сделал диавол из тебя смертный ров! Не мнишь ли ты, что стоишь ныне в цвету, меж тем как стоишь посреди ада? Если бы только были открыты глаза твои, ты бы это увидел. Или ты мнишь, что дух пьян и тебя не видит? О, он тебя ясно видит, и срамота твоя обнажена пред Богом; ты распутная жена и любодействуешь день и ночь, а еще говоришь: я целомудренная дева.
О, какое прекрасное зрелище ты для святых ангелов! Обоняй, какова сладкая любовь твоя и смирение: не пахнут ли они адом? Весь этот род людей приглашен будет на трапезу в следующей главе.
О царском первенстве, или власти трех царей ангельских
Подобно тому, как троично Божество в существе своем и троично проявляет и рождает себя в исхождении семи духов Божиих, как Отец, Сын и Дух Святой — Бог единый, в котором пребывает вся Божественная сила и все, что ни есть (и три лица Божества суть, однако, не раздельные существа, но одно в другом), — так равным образом и когда Бог подвигся и сотворил ангелов, то произошли три особых ангела из лучшего ядра природы, из существа Троицы в природе Божией, и такой силы и власти, какую имеет Троица в семи духах Божиих.
Ибо Троица Божия восходит в семи духах Божиих и есть в свой черед жизнь и сердце всех семи духов Божиих; так и три ангельских царя взошли каждый в природе своего воинства или своего места над правлением ангелов; место же Троица Божества, которая неизменна, сохраняет про себя, а царь сохраняет правление ангелов.